Содержание:
Нам обещали город-сад: от замысла к воплощению
Историю наших домов – и московского Юго-запада как особенного архитектурного явления вообще, поскольку наше пространство – органичная его часть, – можно отсчитывать по крайней мере с того времени, когда, по некоторым свидетельствам, Ле Корбюзье «предлагал советскому правительству не рушить и не перестраивать старую Москву, оставив город заповедным.
А новую социалистическую Москву сразу возводить на Юго-Западе, за Воробьевыми горами, на пустом месте и по своему вкусу.» Как мы знаем, относительно старой Москвы советское правительство не слишком прислушалось к мнению знаменитого архитектора; а вот что касается второй части совета – она оказалась осуществлена с удивительной точностью, хотя и не сразу.
Идее новой Москвы за Ленинскими горами пришлось дожидаться воплощения более десяти лет, – помешала война, – зато потом она воплощалась последовательно на протяжении целого десятилетия. Так что корни проекта уходят в идеи социалистического переустройства Москвы середины 1930-х.
Собственно, можно назвать точную дату начала предыстории Юго-запада: это 1935-й. Прародителем и источником его стал так и не осуществившийся Дворец Советов. Не осуществиться-то он не осуществился, зато сама его идея отбросила такую грандиозную тень, что мы живём в ней по сию пору.
Генеральный план реконструкции Москвы, принятый в том году, предусматривал, что территория города будет прорезана широкими магистралями, которые будут отходить от Дворца Советов, замысленного на месте снесённого Храма Христа Спасителя. Из центра сюда, к нам, через Лужники должны были вести два больших проспекта – тогда их обозначали условными названиями «Восточный луч» и «Западный луч».
И да, эти дороги действительно проложили, – только чуть позже, – и мы знаем их под другими именами.Активная же планировка Юго-запада началась вскоре после войны, во второй половине 1940-х; первый план этих ещё не рождённых мест, который случилось видеть автору этих строк, относится к 1949 году.
Во всяком случае, именно в 1949 году было принято постановление о массовом строительстве жилья, предполагавшее, в числе прочего, что «столице необходимы высокие и красивые дома, ни в чем не уступающие западным образцам» . В связи с этим в 1951 году под руководством архитектора Дмитрия Чечулина был разработан новый план реконструкции города, действовавший вплоть до 1960 года .
Этот план и определил облик нашей части Москвы: Юго-запад стал районом первой послевоенной массовой застройки, а выбрали его для этой цели потому, что условия жизни здесь были оценены как исключительно благоприятные – «расположение <…> с подветренной стороны, на высоком (свыше 80 м) берегу реки Москвы, обилие насаждений, сухость местности».
Особенность этих мест – в том, что проектирование происходило не только на уровне отдельных домов: мы имеем тут дело с целостным мышлением (даже – с мировоззрением, спроецированным на градостроительство), с проектированием среды в целом. Именно поэтому в каждом доме, в каждом дворе эта среда оставила свой ощутимый, до сих пор узнаваемый отпечаток.
На материале Юго-запада послевоенная Москва старалась показать, какой она хотела бы быть, каким виделся её строителям идеальный город – ещё в середине тридцатых. Наше пространство возникало как воплощённая утопия. Как и положено утопическим пространствам, он был призван воспитывать нового человека.
Позже писали, что Юго-запад стал «пионером послевоенных градостроительных преобразований, определивших будущее Москвы.»
Это – один из тех редкостных случаев, когда утопия осуществилась… или почти.
«Юго-запад, – напишет в год пятидесятилетия нашего городского урочища (2002) Алексей Рогачёв в журнале «Квартира, дача, офис», – остался уникальным в истории московского градостроительства районом, в котором оптимальным образом совместились черты старой доброй архитектуры с гигантскими масштабами поточного домостроения.
При разглядывании плана Юго-запада прежде всего привлекает удивительная, исключительная для бестолковой Москвы четкость и ясность нарезки кварталов, расстановки домов, что свидетельствует о том, что проекты градостроителей не были брошены, как то часто бывало, на полпути, а доведены до логического завершения.»
«Кварталы Юго-запада, – пишет он далее, – отличаются правильными прямоугольными очертаниями. Улицы проложены прямо, вне зависимости от особенностей рельефа. Потом за это Юго-запад дружно ругали – дескать, потребовался слишком большой объем земляных работ.
Но до чего же элегантно выглядят прямые улицы и как легко ориентироваться в четкой сетке кварталов – особенно, если вспомнить запутанные, искривленные дугами переулки старой Москвы или районов новостроек 70-90-х годов. Подчеркнутые четкость, симметрия, логичность – отличительные черты планировки района. <…>
Генеральный план застройки нашего района разработали сотрудники мастерской N3 Моспроекта под руководством архитектора Александра Васильевича Власова, который был её первым руководителем (1951-1955) и одновременно главным архитектором Москвы. Улица его имени и сегодня существует неподалёку, за Ленинским проспектом и улицей Вавилова.
«В мастерской Власова работали такие замечательные архитекторы, как Мезенцев Евгений Николаевич, Стамо Яков Борисович, Белопольский и Дмитрий Иванович Бурдин. Именно их коллективному творчеству принадлежат разработки большинства проектов «сталинских» домов в районе Университета.
Роль формирующего центра, взамен Дворца Советов – о котором к тому времени уже окончательно стало ясно, что состояться ему не суждено – приняло на себя Главное здание МГУ , которое как раз тогда начало строиться на Ленинских горах. Это властное, безусловно доминирующее здание просто не способно было оставить окружающую территорию безучастной – самим своим существованием оно требовало такой её организации, чтобы она ему соответствовала.
Решение о постройке на Ленинских горах, на месте огородов и садов села Воробьёво, комплекса новых зданий для Университета было принято в 1947-м – и сразу же, под руководством архитектора Власова, началась планировка местности для него и – одновременно – для застройки Юго-Западного района .
Тут-то и пересекли наши пространства обещанные ещё в тридцатых Восточный и Западный лучи. Много позже, 30 марта 1956 года, «Западный луч» получит название Мичуринского проспекта, а «Восточный луч» – проспекта Вернадского.
Задуманное одновременно с остальными семью московскими высотками (из которых одна, в Зарядье, как мы помним, так и не состоялась) – в 1947-м – Главное Здание Университета, вершина творчества архитектора Льва Руднева, после всех подготовительных работ, начало строиться только в 1949-м . Следующими городскими зданиями – и первыми капитальными жилыми – в этих местах, средь полей и деревень, стали наши дома.
На территории МГУ, как свидетельствуют первопоселенцы его жилых корпусов – сотрудники Университета и члены их семей,- вполне можно было жить, не покидая её пределов. Там с самого начала были устроены магазины, прачечная, химчистка, парикмахерская, бассейн, кинотеатр, концертный зал, библиотека, столовые… Подобием этого самодостаточного комплекса были в своём начале и Красные Дома – их вызвало к жизни то же градоустроительное мышление (да и неудивительно – ведь вокруг, кроме деревень, не было ничего).
Ни один из домов, строившихся в окрестностях Домов позже, не был снабжён минимально необходимым набором магазинов, в наших же Домах он был устроен почти изначально: продовольственный магазин в д. 6 кор. 4, булочная в д. 6 к. 7, овощной в д. 4 кор. 2 (в этом же корпусе, кажется, была парикмахерская) и универмаг в д. 4 кор. 4.
Насколько автору этих строк, родившемуся в 1965 году, известно по рассказам, эти магазины открывались постепенно – не знаю точно, в каком именно порядке . Все они (кроме булочной, закрывшейся где-то в семидесятых, если не в шестидесятых, – во всяком случае, у меня памяти о ней уже не осталось, – её сменило охотничье общество) счастливо дожили до конца советской власти, а некоторые из них надолго её пережили. Последним под напором перемен пал универмаг, закрывшийся, кажется, на рубеже 2022-х годов.
Массовое строительство на Юго-западе началось в 1952-м. Имя «Юго-запада» носили в ту пору два ряда кварталов, замышлявшихся слева и справа вдоль будущего Ленинского проспекта от нынешней площади Гагарина до улиц Крупской и Гарибальди .
«В ходе проектирования. – писал Алексей Рогачёв, – каждый квартал еще не существующего Юго-запада получил свой номер, причем порядок нумерации составлял, очевидно, секрет проектировщиков. Так, движущемуся от центра путешественнику на правой стороне Ленинского проспекта сначала встретится квартал с номером 25 , потом пойдет номер 2, за ним 1, а дальше вдруг объявятся 13 и 14 кварталы.»
Так вот, нашему кварталу – Красных Домов – достался номер 13 (нам ли сомневаться, что он был счастливым!).
И это при том, что построен он был самым первым.
Обрастание пространством. остывание сложности
Юго-Запад строился от периферии к центру. Кварталы 1 и 2 между Ломоносовским и Университетским проспектами, считающиеся центром Юго-Запада, начали строиться позже Красных Домов. Через год после начала строительства Домов, в 1953-м, когда они уже понемногу заселялись, началось строительство огромного Дома преподавателей МГУ (архитекторы Я.
Окрестными улицами – и их именами – наш 13-й квартал обрастал очень постепенно. Ломоносовский проспект появился на карте города в 1956-м. Часть его прошла приблизительно по трассе бывшего Боровского шоссе, до 1956 года она носила условное название «Проезд № 726». В 1961-м Ломоносовский проспект проложили до Мосфильмовской улицы и соединили с улицей Минской.
Ленинский проспект, строившийся как образцовая транспортная магистраль , получил имя решением Моссовета от 13 декабря 1957-го, в честь сорокалетия Октябрьской революции. Он вобрал в себя Большую Калужскую улицу – от Калужской площади до Калужской заставы, новопостроенный участок от Калужской заставы до Боровского шоссе и часть Киевского шоссе – от Ломоносовского проспекта до тогдашней границы города.
Ещё в конце 1930-х от Калужского шоссе по трассе будущего Ленинского прошла дорога в аэропорт Внуково, позже названная Киевским шоссе. Участок проспекта от Калужской заставы (нынешней площади Гагарина) до Ломоносовского проспекта был застроен к 1957 году, от Ломоносовского проспекта до улицы Кравченко — в 1959-м.
Проспект Вернадского, бывший Восточный луч, появился 30 марта 1956-го. В 1958 году Лужнецкий мост соединил его с Комсомольским проспектом, а с другой стороны он был продлён продлён до 4-й улицы Строителей, которую мы теперь знаем под именем Кравченко.
И только в 1958-м обрела своё почти сегодняшнее имя наша улица – улица Строителей, названная в честь строителей Юго-запада. Как раз к этому времени её нечётная сторона была почти достроена . Тогда она была Первой (и оставалась ею до 1970 года ). Вторая улица Строителей позже (1963) станет улицей Крупской, Третья – улицей Марии Ульяновой (1963), а Четвёртая – улицей Кравченко (1960).
Вообще, наши дома довольно долго оставались одинокими.
Позже возникли два корпуса дома № 8, на памяти нашего поколения – самой ранней – ещё бывшие жилыми. (В первом корпусе сейчас «Газпром», во втором, сменившем многих владельцев, – не только Следственный комитет, но и замечательная библиотека № 183 имени Данте Алигьери.)
В том же году появились пятнадцатый и девятнадцатый дома по Ломоносовскому проспекту – тоже дома-близнецы, как и наши, просто это меньше бросается в глаза. Они были построены по одному типовому проекту (наш проект – скорее, штучный, воспроизведённый в Москве считанное количество раз), доработанному коллективом под руководством Е.
Дома № 70/11 и 72 по Ленинскому – тоже если и не близнецы, то родные братья: над ними работала одна команда архитекторов.
В 1958 году, по адресу Ломоносовский проспект, дом 17, был построен Кинотеатр Нашей Жизни: «Прогресс», само имя которого было упругим, горячим, молодым, обещавшим жаркие впечатления и вообще интенсивность жизни. У него есть два брата-близнеца – младших, построенных чуть позже:
В Москве конца пятидесятых наш «Прогресс» был знаменитостью. Он, как писал в уже упоминавшейся статье Алексей Рогачёв, стал первым в городе кинотеатром, выстроенным в остросовременной для того времени форме коробки. «Сделать здание запоминающимся помогли три элемента: облицовка в косую клетку – красным и желтым кирпичом, огромная ниша над входом, предназначенная для размещения афиш демонстрируемых кинофильмов и стеклянная “подрезка” снизу, создававшая впечатление, что основной объем здания висит над пустотой.»
Некоторое – недолгое, но яркое – время Юго-запад был территорией архитектурного прорыва, смелого, даже дерзкого (и притом, как мы видим и по нашим домам, вполне вписанного в традиции) архитектурного мышления.
Архитектурное развитие района можно описать как «остывание сложности». Постепенное упрощение, стадии которого мы можем наблюдать по стоящим здесь домам. «Верхнюю» точку процесса образуют Красные Дома, следующую стадию – дома 70 и 72 по Ленинскому, затем – дом № 9 по проспекту Вернадского и №№ 15 и 19 по Ломоносовскому.
Наши дома были замыслены и начали строиться на самом излёте «сталинского ампира» (точнее, советского монументального классицизма) – в самой, пожалуй, кульминационной его точке. Они успели воплотить в себе все его характерные черты: медленную пышность, крупную тяжеловесность, подробные украшения.
Отличительные черты стиля, напомним: ансамблевая застройка улиц и площадей; синтез архитектуры, скульптуры и живописи; разработка традиций русского классицизма (которому в архитектуре свойственны «симметрично-осевые композиции» и «регулярная система планировки городов»); использование архитектурных ордеров; барельефы с геральдическими композициями и изображениями трудящихся; использование мрамора, бронзы, ценных пород дерева и лепнины в оформлении общественных интерьеров . Многое из этого мы узнаём в кварталах и домах Юго-запада.
Когда Красные Дома ещё заселялись – в 1954 году – в советской архитектуре начался коренной переворот: преодоление так называемых «архитектурных излишеств» (а с ним, на самом деле, – радикальное изменение восприятия пространства).
В конце 1954-го ЦК КПСС и Совет Министров СССР созвали так называемое Совещание по строительству («Всесоюзное совещание строителей, архитекторов и работников промышленности строительных материалов, строительного и дорожного машиностроения, проектных и научно-исследовательских организаций»), «на котором были подвергнуты резкой критике недостатки в области строительства и особенно в области архитектуры и архитектурной науки» («недостатки» – читай, избытки: излишества).
И 4 ноября 1955 года ЦК КПСС и Совета Министров приняли постановление, в котором провозгласили «борьбу с эстетским формализмом за всестороннее понимание архитектуры». Именно эта дата считается официальным концом сталинского ампира. На смену ему отныне приходит – и длится уже до конца советской власти – «функциональная типовая советская архитектура» .
Вскоре после выхода знаменитого постановления проектировочные и уже начавшиеся строительные работы на Юго-Западе «были подвергнуты критике свыше»: «отвлеченность планировочного узора и господство симметричных композиций, – говорили критики, – привели к противоречию с рельефом местности, к излишним земляным работам, к нарушению удобства жизни трудящихся» .
Но поздно: наши дома уже стояли.
Вообще, архитектурная мысль, на наше счастье, обнаружила известную инерционность – в окрестных домах, строившихся во второй половине пятидесятых (Ленинский, 70 и 72; Ломоносовский, 18) – мы ещё явно видим отблески средиземноморской архитектуры, итальянских палаццо.
Конец всему этому был положен только 3-м Всесоюзным совещанием по строительству, состоявшимся в апреле 1958 года. До этого наши окрестности успели в основных своих чертах сложиться.
Сразу же после дома №18 по Ломоносовскому проспекту (1957) были возведены дома № 23 по Ломоносовскому и №9 по Университетскому проспекту. В основе всех этих домов – один и тот же проект, но отделка каждого последующего из них всё проще и проще.
Очень долго оставалась незастроенной часть нечетной стороны Ломоносовского проспекта между метро «Университет» и Мичуринским проспектом, напротив МГУ. Для нас, росших в семидесятые, это было дикое неизведанное пространство, кусок хаоса среди городского ясного космоса, волновавший, пугавший, притягивавший.
Переходивщий проспект Вернадского на Ту Сторону попадал в другой мир, почти терял ориентиры. Мы гуляли там с собаками и сами по себе, замирая от дерзости собственного воображения. Самое надёжное было – топтаться по кромке проспекта Вернадского, не углубляясь, – но хотелось же углубиться.
И лишь с 2003 года началась застройка проспекта между проспектами Мичуринским и Вернадского. Стал расти жилой квартал «Шуваловский», появились новые корпуса МГУ, в 2005-м появилось новое здание университетской библиотеки. Несколькими годами позже появился громадный торговый центр «Ашан» (вначале – «Рамстор») – «Капитолий». Пространство оформилось, повзрослело, стало чужим и незнакомым.
Мы, конечно, освоим его и таким. Скорее всего, привыкнем к нему; а то, как знать, вдруг и подружимся с ним. Но тогда-то и стало ясно, что детство кончилось. И, может быть, хотя верится в это уже совсем с трудом, – даже навсегда.
Офшорный след на гагарина (фото)
Готовность вложить 13 миллиардов в ЖК на Гагарина не обрадовали, а насторожили Смольный. В поисках собственника «Фонтанка» изучила список Forbes и увидела школу управления «Сколково».
На рынок жилой недвижимости Петербурга вышла никому не известная компания АО «Главинвестпроект Северо-Запад». Зарегистрирована в Москве, арендует у ФСК «ЕЭС» участок на проспекте Юрия Гагарина и планирует построить на нем жилой комплекс бизнес- и комфорткласса. Чиновников и депутатов смутило происхождение фирмы и стопроцентный иностранный капитал. Смольный взял паузу, а «Фонтанка» тем временем выяснила, что собственник этого кипрского офшора может значиться в составленном Forbes списке богатейших людей России.
Проект жилого комплекса разбудил членов городской комиссии по землепользованию и застройке, заседание которой состоялось 5 июня. Сомнения были настолько серьезными, что решение вопроса решили отложить. Суть была в просьбе разрешить строительство жилого комплекса с условно допустимой высотой 80 метров, при разрешенных сорока.
Но вопросы у главы комиссии, вице-губернатора Игоря Албина вызвала вовсе не высота, а непонимание того, кто вообще собирается строить дома на петербургской земле.
«И здесь мы полностью поддерживаем его позицию, – заявила «Фонтанке» член КЗЗ, депутат Оксана Дмитриева. – Вопрос-то в том, что непонятно, а с кем вообще мы имеем дело? Не пойми откуда взявшиеся компании, каждая с капиталом в десять тысяч. А потом будут обманутые дольщики, кто это будет решать? Кроме того, никаких обременений у застройщика нет, он не должен строить никакие социальные объекты, потому что земля-то в собственности ФСК «ЕЭС».
На основании чего вы делаете выводы
Заявитель АО «Главинвестпроект Северо-Запад» и застройщик ООО «Бизнес-Сити» рассказали Смольному такое, что не очень впечатлило. Согласно документам, представленным в КЗЗ и имеющимся в распоряжении «Фонтанки», у первой компании в штате 15 человек, у второй — 20. Уставной капитал — по 10 тысяч у каждой. С происхождением ООО «Бизнес-Сити» все более или менее ясно: учредитель и генеральный директор — Жумагуль Тураровна Абдиева. Она же, согласно данным системы СПАРК, – генеральный директор ООО «Группа компаний «Лидер», известного, в частности, небоскребом «Лидер Тауэр» на площади Конституции. Совладельцем компании в СМИ называют Александра Некрасова, коммуниста, депутата Госдумы от КПРФ, зампреда комитета Госдумы по энергетике.
Имеет отношение к «Лидеру» и другой депутат — тоже коммунист, парламентарий ЗакСа Александр Рассудов (с 2007 года сотрудничал с компанией «ГК «Лидер Групп», где с 2022-го занимал пост председателя совета директоров, отвечая за стратегические вопросы развития). Сейчас, по его словам, он всего лишь владеет долями в компании, которые переданы в доверительное управление. «Я не имею права заниматься операционной деятельностью или занимать оплачиваемые посты, но, слава богу, меня никто не может лишить моей собственности, в том числе долей участия», – заявил «Фонтанке» коммунист. На вопрос о том, является ли ООО «Бизнес-Сити» «дочкой» ГК «Лидер», депутат ответил коротко: «Без комментариев. Я не знаю, на основании чего вы делаете выводы, каких слухов и домыслов».
Тем не менее, как сообщила Оксана Дмитриева, господин Рассудов присутствовал на заседании КЗЗ, где обсуждался проект жилого комплекса на Гагарина. Судя по имеющейся у «Фонтанки» записи, человек с голосом, очень похожим на голос коммуниста, рассказывал членам комиссии, почему ФСК «ЕЭС» заинтересована в проекте: «Это устаревшее сетевое хозяйство. ФСК вложила достаточно значительные средства, чтобы создать в обмен новое сетевое хозяйство… и по договоренности с городом вначале подразумевалось, что все эти заказы ФСК производит с учетом того, что потом эта территория может быть вовлечена в хозяйственный оборот».
Участок для будущего строительства расположен на территории бывшей Чесменской подстанции недалеко от пересечения улиц Гагарина и Типанова. По словам Дмитриевой, еще в прошлом году прежний состав КЗЗ согласился на изменение зоны застройки на этом участке. Сейчас здесь значится зона ТД1-1_1 — то есть деловая с разрешением жилой застройки для плотно застроенных территорий, что для этого участка «явная натяжка», замечает депутат.
«Фонтанка» попыталась найти собственников загадочной фирмы. Судя по документам, о которых говорилось выше, 100% этой компании принадлежит «Листпойнт Инвестментс Лимитед». По данным СПАРК, к кипрскому офшору ведут следы ликвидированного ООО «Главинвестпроект», которое было зарегистрировано в Новосибирске. Однако, если свериться с данными островного Департамента регистрации и официальной ликвидации компаний, собственность на офшор принадлежит двум другим компаниям. Это Isiola LTD, зарегистрированная на Виргинских островах, и кипрская же Sonan Limited. Причем в списке владельцев последней значится Андрей Раппопорт.
Фамилия Раппопорт известна каждому, кто хоть сколько-нибудь знает о положении дел в российском электросетевом бизнесе. Андрей Натанович занимает 87-е место из двухсот богатейших людей России по версии Forbes. Его состояние оценивается примерно в $1,1 млрд. Согласно открытым данным, в 2004-2008 годах – член правления ОАО РАО «ЕЭС России», в 2002—2009 годах – председатель правления ОАО «ФСК ЕЭС», в 2022-2022 годах – первый заместитель и советник главы ОАО «Роснано» Анатолия Чубайса. Согласно данным СПАРКа, Раппопорт — бывший член советов директоров более чем десятка региональных электросетевых компаний. На данный момент занимает должность председателя координационного совета Московской школы управления «Сколково».
Любопытно, что в базе данных офшорных компаний Offshore Leaks также обнаруживается Andrey Rappoport – с офшором Garissa Ltd. Информация была обнародована в мае 2022 года консорциумом журналистов-расследователей (ICIJ), которые, помимо Раппопорта, еще 15 россиян назвали миллиардерами с панамскими офшорами, а всего в их базе несколько тысяч российских граждан.
Сотворение мира. дома на семи ветрах
Красные Дома – по своему официальному имени дома серии II-02, – «один из самых ярких и классических ансамблей советской архитектуры середины 1950-х», были построены по проекту архитекторов Д. Бурдина, М. Лисициана, Г. Мельчука, М. Русановой, Ю. Уманской, инженеров Б. Львова, А.
Турчанинова, В. Телесницкого, разработанному в мастерской №3 Моспроекта под руководством архитектора А.В. Власова, – там же, где, как мы помним, разрабатывался генеральный план застройки всего Юго-Запада. Тип дома – панельно-кирпичный; стены кирпичные, перекрытия бетонные – «круглопустотные плиты по железобетонным ригелям».
В каждом по восемь этажей. Высота жилых помещений – 3 м, квартиры – однокомнатные, двухкомнатные и трёхкомнатные. Город распространения – Москва. То есть, в других советских городах такие дома не строились. Это московские «эндемики», местные экзотические растения.
Позже по тому же проекту были построены три младших брата-близнеца нашего двудомья. Это – дом 6 кор.1-3 по улице Куусинена , недалеко от метро Полежаевская (1956-57, по другим сведениям – 1955), дом № 17 по улице Бориса Галушкина в районе ВДНХ (1956-57, тогда улица называлась улицей Касьянова) и, наконец, д. 4 по улице Пырьева (1960).
Из серии «Красных домов» наши дома – не просто самые ранние (1952-54): в них исходный проект осуществился полнее всего. Дом на Галушкина – один, на Куусинена выстроили только торцевую часть, выходящую на улицу, без замкнутого двора, на Пырьева – и вовсе одно крыло.
Почему, собственно, красные? В 1952 году, когда дома начали строить, производство керамических плиток для облицовки фасадов зданий были еще на стадии эксперимента. Инженер А. Мелий предложил одну из технологий её изготовления, по которой и изготовили нашу красную плитку – названную, понятно, плиткой Мелия.
Покрыли ею фасады первых четырнадцати жилых корпусов Юго-запада – это и были наши дома, по семь корпусов в каждом. Но век красной плитки оказался совсем недолог. Уже через пару лет стали выпускать плитку только розовато-бежевого цвета, который и господствует на просторах Юго-запада.
Итак, Дома, начавши строиться в 1952 году, в 1954-м уже заселялись.
«Мы, когда въехали, квартиры можно было выбирать», – вспоминает мама автора. (Решающим аргументом при выборе, как рассказывала она же, послужило то, что ей, в то время десятилетней, понравился номер квартиры, – он совпадал с номером квартиры её лучшей подруги на улице Горького.)
Зато вокруг не было ничего. Ближайшие дома стояли у Калужской заставы (сегодня мы знаем её как площадь Гагарина). Точнее говоря, далее, вдоль Калужского шоссе к началу 1950-х годов стояло ещё несколько капитальных сооружений – здания ВЦСПС и институтов Академии наук.
Но всё это было, во-первых, изрядно далеко, а во-вторых, не слишком вовлечено в повседневную жизнь первопоселенцев Красных Домов. Их – получивших тогда же в местном речевом обиходе имя «домов на семи ветрах» – окружали открытые пространства. Пустыри, огороды…
Местность была холмистая, овражистая, болотистая. Рассказывают, что перед нынешним домом преподавателей МГУ (Ломоносовский, 14) текла река, – скорее всего, это была река Кровянка , получившая своё зловещее имя от находившихся в довольно дальних окрестностях боен (действительно, на старых картах ещё в 1930-е годы встречается топоним «Живодёрная слобода», восходящий к XIX веку, – в районе теперешней площади Гагарина), позже её убрали в трубу.
На месте парка перед Детским музыкальным театром имени Натальи Сац был – как ни удивительно это теперь – огромный овраг. Здесь, – вспоминают старожилы, – зимой катались на санках и лыжах, а весной овраг заполнялся водой, и дети плавали на плотах. (Те, кто рос позже, могут только тихо завидовать этому.)
На месте цирка, построенного в 1971-м, в начале 1950-х стояли бараки строителей Университета, большая столовая для них – и фанерная стрелка-указатель – в сторону МГУ и Киевского вокзала – с надписью: «Дорога на Москву» .
Похоже, настоящей Москвой здешние места себя тогда ещё не чувствовали.
А по ту сторону нынешнего Ленинского проспекта, который тогда назывался Калужским шоссе, ещё долго-долго стояло село Семёновское (тогда – Ленинского района Московской области). В черту Москвы оно вошло только в 1958 году, в 1950-е – 1960-е стало сливаться с застройкой Новых Черёмушек.
Исчезало оно медленно. Рассказывают, что ещё в семидесятые горожане покупали у жителей села молоко ; в пятидесятых, свидетельствуют старожилы, молоко, картошку и другие плоды сельского труда крестьяне носили продавать по квартирам . Последние дома Семёновского, в районе Воронцовских прудов, были разрушены только перед Олимпиадой-80 . Многие из нас их ещё помнят.
Место, между прочим, с глубокой исторической памятью. Известна точная дата его первого упоминания: 1453 год (к этому году относится духовная грамота великой княгини Софьи Витовтовны, которая отдавала своему внуку Юрию село Воробьёво с Семёновским). По старому Калужскому шоссе пришёл в Москву – а потом отступал из неё – Наполеон.
Интересно, что здесь была построена едва ли не последняя из каменных православных церквей, возникших на территории современной Москвы при советской власти – Троицкая, – в 1924 году. До 1938-го храм оставался действующим, но в целом жизнь его оказалась очень недолгой.
Мама автора этого текста вспоминает о сельской жизни своего детства следующее: «<…> мы любили делать вылазки на турнепс. За Красными домами еще ничего не было и расстилались необозримые поля с растущим на них каким-то корнеплодом. Все это охранял дядька на лошади.
Зачем нам был нужен этот корнеплод, не представляю. Свекла это была сахарная или нет, корм какой-то для скотины. И мы, как настоящий скот, это ели и еще находили в этом удовольствие. Дядька, увидев нас, устремлялся на этой лошади к нам, чтобы изловить, и мы бежали от него, как ненормальные. Сказать, чтобы это было от голода, было бы искажением исторической правды. В наших коммуналках никто не голодал.»
«А вокруг, – вспоминает жительница возникшего чуть позже дома № 18 по Ломоносовскому, – была гигантская стройка и непроходимая грязь от нее. Родителям надо было ездить на работу, а мне в школу, т. к. учебный год еще не закончился. Утром мы одевали резиновые сапоги, в сумки брали туфли, ботинки и выходили и дома.
Трамвай пустили в 1955-м (линию проложили на участке будущего Ломоносовского проспекта между будущей улицей Вавилова и будущим же проспектом Вернадского, который в то время только застраивался – застроен он был в основном в 1955-1957 годах), троллейбус – в 1957-м.
До этого с большим миром наши края связывал единственный автобус – № 23, причём около наших домов у него была конечная остановка. К тому моменту, когда автобус добирался до нынешнего Ломоносовского, 18, он оказывался уже так забит, что сесть в него было почти невозможно .
Ходил он по тогдашнему Боровскому шоссе до Киевского вокзала, – соответственно, ближайшей к нам станцией метро была «Киевская». «Маршрут автобуса, – вспоминает жительница дома № 18, – проходил по маршруту автобуса N 119, который курсирует в настоящее время.
Лужнецкий мост через Москва-реку со станцией «Ленинские горы», ныне «Воробьёвы», был открыт в 1958 году, а наша станция «Университет» – 12 января 1959 года .
Среднюю общеобразовательную школу №11 открыли 1 сентября 1955 года, близнеца её, школу № 1 (теперь у неё № 118) – в 1956-м. Пока их не было, дети из наших домов ходили учиться за будущий Ломоносовский проспект (тогда – «Проезд № 726») в школу № 14 (женскую) и другую, близнецовую с ней, мужскую (которую закончил, в частности, дядя автора текста).
Когда построили «наши» школы, как раз началось совместное обучение. Наша мама вспоминает: «В школу мы пошли в 14-ую. Ходить надо было далеко. Асфальта не было и грязь по колено. Это был 4 класс и мы впервые стали учиться с мальчиками. А на следующий год у нас уже построили 11-ую перед домом. Я в нее перешла, а дядя Валя нет. Он всегда делал наоборот.»
Улицы Строителей тоже ещё не было. Наши дома числились по Боровскому шоссе. Даже не дома, а корпуса – вместо номера дома – “блок А и блок Б…” без номера дома; отсчёт начинался со стороны нынешнего 6-го дома – и почему-то с номера 12. Корпус, где пишу эти строки я, был тогда 25-м, – последним, мы жили на краю Ойкумены. Номера корпусов были крупно написаны на стенах белой краской. Ещё в 80-х годах некоторые из этих цифр были видны.
